каждый вечер он выходил ловить рыбу,
резвую, как сталь, и опасную, как кинжал.
так и в этот вечер он вышел навстречу сверкающим волнам —
и пучина всмотрелась в него. но злобе было не место в его сердце.
старца звали кимвал.
солнце садилось так низко, что было больно смотреть,
а рыба плескалась по-прежнему:
химеры, гекаты иного неба, иных знаков, спускались им на головы.
«да, иных знаков», — повторял старец.
«иных, иных», — вторили рыбы.
что если мы никогда сюда не вернёмся?
что если мы никуда и не уходили с этого берега, из этой злобной пучины?
сочилась вода. сочилась вода. сочилась вода. сочилась вода. сочилась вода. сочилась вода. сочилась вода. сочилась вода. сочилась вода. сочилась вода. сочилась вода. сочилась вода. сочилась вода. сочилась вода. сочилась вода. сочилась вода. сочилась вода. сочилась вода.
«да, вода сочилась, но что было после?» — спрашивал старец.
«единственное, чем мы обладаем по праву, это МЫ ВСЕ ЗАБЫЛИ», — вторили вторили рыбы.
так старец очутился посреди никому не известного моря —
где-то на границе присутствия и забвения.
он побрел по воде. странно, дна и ног не видать,
но путь расстилается как память о пути.
мрак протягивал ему свои щупальца.
Мария Клинова
2019
Комментариев нет:
Отправить комментарий