Oh, can't anybody see -

We've got a war to fight,
We've never found our way,
Regardless of what they say.
How can it feel this wrong,
From this moment -
How can it feel this wrong?
Storm in the morning light
I feel.
No more can I say,
Frozen to myself.
I got nobody on my side,
And surely that ain't right,
And surely that ain't right.
Oh, can't anybody see -
We've got a war to fight,
We've never found our way,
Regardless of what they say.
How can it feel this wrong?
From this moment -
How can it feel this wrong?

"Roads" by
Beth Gibbons of
"Portishead"
1994

Над Ладогой пылала мгла,

и, следовательно — алела.
Зима наглела, как могла:
ей вся вселенная — арена.

И избы иней оросил.
(Их охраняли кобелями).
И ворон,
воин-сарацин
чернел,
налево ковыляя.

И кроме — не было ворон.
С ним некому — соревнованье.

Настольной лампочки лимон
зелено-бел.
Он созревает.

И скрылся ворон...
На шабаш
шагала ночь в глубоком гриме.

Искрился только карандаш,
не целиком,
а только грифель.

Виктор Соснора
"Начало ночи"
1963-64

He said I'm gonna buy this place and burn it down,

I'm gonna put it six feet underground.
He said I'm gonna buy this place and watch it fall,
Stand here beside me baby in the crumbling walls

Oh, I'm gonna buy this place and start a fire,
Stand here until I fill all your heart's desires,
Because I'm gonna buy this place and see it burn,
And do back the things it did to you in return.

You said, I'm gonna buy a gun and start a war,
If you can tell me something worth fighting for
Oh, and I'm gonna buy this place, that's what I said,
Blame it upon a rush of blood to the head.

Honey, all the movements you've started to make -
See me crumble and fall on my face,
And I know the mistakes that I've made -
See it all disappear without a trace.
And they call as they beckon you on,
They said, start as you mean to go on,
Start as you mean to go on.

He said I'm gonna buy this place and see it go
Stand here beside me baby, watch the orange glow
Some will laugh and some just sit and cry
But you just sit down there and you wonder why

So I'm gonna buy a gun and start a war,
If you can tell me something worth fighting for,
And I'm gonna buy this place, that's what I said,
Blame it upon a rush of blood to the head.

So meet me by the bridge
Oh, meet me by the lane
When am I going to see
That pretty face again

Meet me on the road
Meet me where I said
Blame it all upon
A rush of blood to the head

Chris Martin of
"Coldplay"
2002

мне нихуя не нравится что ты больна не мной

особенно когда я лежу с температурой обливаюсь потом становлюсь волной

и земной шар плывет у меня под ногами
а у тебя что плывет у тебя под кроссовками между позвонками

какие миры сгорают и рождаются в церковной тишине твоих легочных пазух
какие сигареты скручиваются в туманности слизистых перегородок и пауз

я отделил гулянье под луной
от быть-с-тобой

как доктор гильотен
непроизвольные воспоминания – от печенки мадлен

и да я дохуя как хочу играть словами
слегка соприкоснувшись

Александр Скидан
2019

Уходит звук моей любимой беды, вчера еще тайком

зрачком январским, ястребиным горевшей в небе городском,
уходит сбивчивое слово, оставив влажные следы,
и ангелы немолодого пространства, хлеба и воды
иными заняты делами, когда тщедушный лицедей
бросает матовое пламя в глаза притихших площадей.

Проспекты, линии, ступени, ледышка вместо леденца.
Не тяжелее детской тени, не дольше легкого конца –
а все приходится сначала внушать неведомо кому,
что лишь бы музыка звучала в морозном вытертом дыму,
что в крупноблочной и невзрачной странице, отдающей в жесть,
и даже в смерти неудачной любовь особенная есть.

А кто же мы? И что нам снится? Дороги зимние голы,
в полях заброшенной столицы зимуют мертвые щеглы.
Платок снимая треугольный, о чем ты думаешь, жена?
Изгибом страсти отглагольной ночная твердь окружена.
и губы тянутся к любому, кто распевает об одном,
к глубокому и голубому просвету в небе ледяном...

Бахыт Кенжеев
Посвящение Елене Игнатовой

В двух кварталах от прославленного собора

Здесь березы, что характерно, деталь декора,
А не часть какой-то рощи там, или бора,
Или саморастущей флоры подле забора.
В белых кадках, подсвеченные неоном,
Точно белые свечи, горящие в небе оном.
Вот идет человек, озирая пустынный город,
Мокрый ветер с Атлантики лезет ему за ворот.
Здесь река в часы прилива воняет гнилью,
Парапет присыпан дождем, а не снежной пылью,
Если кто-то возьмется тебе объяснить дорогу,
Скажет он — пройдите на запад еще немного,
А потом через два квартала свернете к югу —
Словно бы читаешь какую старую книгу...
Как бы вы ни рыскали в этом чужом болоте,
Ни Солянки и ни Полянки вы не найдете.
Бог берет человека за самое слабое место
И его переносит в какое-то новое место.
Вот идет человек, запахнувши плотней пиджак свой,
Мокрый ветер с Атлантики лезет ему под жабры.
Я отсюда, говорит человек, погляди, зараза,
Это мне дальний бакен сияет в четыре глаза,
Потому что языки в школе мы изучали,
Я почти понимаю надписи на причале.
Я осяду здесь, средь кирпичных портовых складов,
Мокрый ветер с Атлантики будет мне щеки гладить,
Здесь на черных волнах от бакена свет играет,
Сердце рвется в клочья и больше не умирает.
Я куплю котелок на голову, то есть шляпу,
Также зонтик, и больше не буду плакать.
Я отсюда, говорит человек, погляди, паскуда,
Ибо я ненавижу снег и взыскую чуда...
Ты, ваще, отвечает Город, собирай манатки,
У тебя сапоги в заплатках, а сердце в пятках,
Ишь чего возжаждал — вечные выходные,
English breakfast и кровавые отбивные,
У тебя гниль в жабрах, солитер в кишках, сыпь в горле,
Ты, ваще и не человек, а какой-то Горлум...
Так ползи во тьму с дурной своей парасолькой,
Там твоя Солянка крепко тебя посолит,
Там твоя Полянка сходит с тобой на пьянку,
Так ступай, о волынщик, играющий на тальянке!
Не забудь, говорит Город, теплей одеться,
Там уже метет так, что и не надейся...

Мария Галина
"Неземля"
ЛОНДОН ТЕМНОТЕ И ОГНЯХ
2019

Как, наверное, славно в этой гостинице,

и не нужно убирать за собой кровать.
Вчерашняя оторочка, снег на лиственнице,
выжрана дождём; снегу велено подождать.
В гостиницах самый дорогой сон-сон,
дороже и твоего пальто, и мечты.
Коридорный приходит с почтой и подносом,
и эта почта так кричит, так кричит.
У белки синеют глаза ореховые
в мгновение до прыжка.
Дети выводят снежную бабу у хайвея
из маленького снежка.

Дарья Баранова
aka Belka Brown
12.10.2012.

В муравейнике труд муравьиных семей.

Сон летает за эхом.
Кто? кукушка живет или сам соловей
в хитром храмике этом?

О каком композиторе-чудаке
плачет флейта-комарик?
"Мяу" кошки на чьем-то ничьем чердаке,
и не снятся кошмары.

Только с некоторых мне мерещатся пор
журавлиные гусли,
как хорош этот не человеческий хор
этих грешников грусти.

Наши быстрые буквицы - мир неживой:
сколько лавров и терний!
Ничего не осталось у нас, ничего -
и ни тем, и ни тени.

Наши буквицы - бой петушиных корон,
ни сомнений, ни солнца.
Лишь летучие мыши мигают крылом.
Да свинцовые совы.

Так случается: лопнул огромный орех -
лишь скорлупка-пустышка.
Кто-то в мае аукнул, а лишь в январе
кто-то отклик услышал.

В озерцах у озер камышинки-камыш.
И с гримасами мимов
смотрят рыбы... А ты, паучонок, кружишь
в нашем шарике мыльном.

Солнце село. И цвет у небес нефтяной.
Что бормочет береза?
Затаился. Не страшно тебе? Ничего,-
вот и сердце не бьется...

Виктор Соснора
"Вечер в лесу"
1972