иногда я представляю, как мы гуляем в золотом пасторальном саду:

никакой метафизики – сплошной променад.
не понимая, что природа для человека – то же, что Герострат.
сад медленно в нас проникает, как яд.

треугольники елок вписываются в овал
воздуха над горизонтальной водой.
может быть, я ошибаюсь, но иногда мне кажется, что
самые точные – не всегда самые правильные слова.

мир вещей проще, а значит, всегда - верней.
вещи скрывают нас от пространства,
т.е. от вечности, потому что она
вне

этих новых зеленых перчаток, пахнущих кожей и краской,
лампы настольной с треснувшим абажуром,
кошечки – серой, солдатски-суконной, важно сидящей в окне,
в сумерках представляющейся невнятной гравюрой.

стол, табакерка, зима, зима:
Пушкин не пьет, а только слушает звон стекла.
Лермонтов просто уходит один.
что за метель нас всех замела?
каждый давно, понимаешь, слишком давно один,

каждый уходит один.
впрочем, каждый уходит один,
даже если уходят вдвоем.
я понимаю это, я все понимаю, но.

Екатерина Симонова
2012