Даша, Даша, все, что было чужим,

когда-нибудь становится нашим:
маленький (кажущийся большим) дом,
вяжущий хвойный вкус и запах,
червяки дождевые, жужелицы, два разноцветных стекла,
на завтрак вареная свЁкла (или свеклА?),
дорогой и полем измененные детские голоса,
солнечные пескари на вымытых окнах,
плывущие, не уплывающие так долго,
как только может длиться день, о котором
ты после не сможешь вспомнить почти ничего –
не потому что долог,
а потому, что слишком хорош для памяти и ее укора
в том, что больше этого не повторится,
но зато останется нашим,
спрятанным, как за щекой ореховая карамелька
или в обувной старой коробке – стопка открыток
«С новым годом!», перетянутых бельевой резинкой,
лаковых и неблестящих,
бабушкиных, дедушкиных, тетивалиных,
дядететиных, чьих-то еще,
время которым, ты понимаешь, все-таки нипочем,
карамелька растает,
на бумаге выцветут все слова,
но это останется все в тебе –
маленький (кажущийся большим) дом
и – все-таки ты узнаёшь их! – голоса.

Екатерина Симонова
"Письмо 40. Даше Димке."
Из цикла "Письма вконтакте"
2013