Выходишь утром спозаранку, то ли на Таганку, то ли Полянку,

и аты-баты до Арбата, там остановка, там стоянка.
Мелькают руки-ноги-лица, сумки-лямки, орденские планки,
милиция, милиция, милиция, граждане, гражданки...
Вчера был чей-то день рожденья, все перемешалось - Маньки, Таньки,
было бы дело - были бы деньги, а так пустой, как ванька-встанька,
стоишь, глядишь, как по-нахалке клянчат деньги дети, панки, цыганки,
солдаты, гадалки, елки-палки...
Это жизнь, дядя, это Москва.
Москва играет фанки-фанки.
Э-э-эй!
Фанки-фанки! Э-э-эй!
Фанки-фанки! Э-э-эй!
Фанки-фанки! Э-э-йо!

Как танки, бродят иностранки: англичанки, гречанки,
польки, немки, от ресторана "Прага" до Смоленки, рюкзачонки
за плечами, молодые извращенки, пожилые нимфоманки.
Данке-данке, щён данке! Данке-данке, щён данке!
Перебирают кепки-маечки, им улыбаются с витрин
матрешки в виде Бориса Николаевича с Михаилом Сергеевичем внутри,
их изможденные мужчинки покупают им иконки
и ушанки-шапки, ушапки-шанки,
это жизнь, дядя! Ну-ка, смотри:
Москва играет фанки-фанки!
Э-э-эй!
Фанки-фанки! Э-э-эй!
Фанки-фанки! Э-э-эй!
Фанки-фанки! Э-э-йо!

Холодок бежит за ворот: с добрым утром, милый город,
сердце Родины моей - ты барахлишь, как после пьянки.
That's nothing funny here, honey, just funky-funky, funky-funky!

И снова бесы точат лясы, и весь Арбат горит, как факел,
и даже дети из колясок показывают факи, факи, факи!
Она сожрет тебя на ужин, как драконья голова,
но, может, в этом-то и фенька, в этом и приманка?
Ты попал, дядя - это Москва!
Москва играет,
Москва играет,
Москва играет фанки-фанки! Э-э-эй!
Фанки-фанки! Э-э-эй!
Фанки! Фанки! Фанки!

Алексей Кортнев
"Funky"
1998