сочинил бы что-нибудь но увы

и слова мертвы и звуки мертвы
так письменник кокетничает, хитрюга,
впрочем, тут же в руки берет бутыль
открывает кильку в томате иль
режет козий сыр, а его подруга

(совершенно новая) говорит,
что всегда ценила стихи навзрыд,
скажем, мужа Лары Живаго (Отто
Ларинголога), о тщете труда
и любови. Знаете, господа
звездный страх предутреннего полета

над цветущим киевом – спуск, подъем,
керосинки чиним, старье берем,
в переходах подземных сладко
и прохладно но разве ты видишь их?
ты высоко среди живых, негустых
облаков с серебряною подкладкой

а бутыль из беспошлинного ларька
в ней вода горька и печаль крепка -
гаснет свет – подсолнечный, тонкорунный –
об одной струне в молодой ночи,
где медсестры стонут, и спят врачи,
по притонам шляется тень Гаруна

аль-Рашида боже нехорошо
отбирать подаренное (еще
неразвернутое) нечестно даже
этот сыр и хлеб и любовь взаймы
лишь бы их хватило до дна зимы
до петушьего крика до третьей стражи

Бахыт Кенжеев
2013