Рождественская ель? Игрушка? Хлипок, хрупок,
вступает буквоед в уют невыносимый,
над коим царствует хронограф некрасивый.
Обряд застолья прост: лук репчатый с селедкой
норвежскою, груз звезд над охлажденной водкой,
для юных нимф – портвейн, сыр угличский, томаты
болгарские. Из вен не льется ничего, и мы не виноваты.
О, главная вина – лишай на нежной коже –
достаточно ясна. Мы отступаем тоже,
отстреливаясь, но сквозь слезы понимая:
кончается кино, и музыка немая
останется немой, и не твоей, не стоит
страшиться, милый мой. Базальтовый астероид,
обломок прежних тризн, - и тот, объятый страхом,
забыл про слово «жизн» с погибшим мягким знаком.
Да! Мы забыли про соседку, тетю Клару,
что каждый день в метро катается, гитару
на гвоздике храня. Одолжим и настроим.
До-ре-ми-фа-соль-ля. Певец, не будь героем,
взгрустнем, споем давай (бесхитростно и чинно) –
есть песня про трамвай и песня про лучину,
есть песня о бойце, парнишке из фабричных,
и множество иных, печальных и приличных.
Бахыт Кенжеев
2008
Комментариев нет:
Отправить комментарий