Карл-Фридрих еще живой, и я живой.
К нам полгода, как в сети сельдь, шел Иван в полон,
а теперь сапоги колом на мне и шинель колом.
Хоть из поля снежного саван крой да шей
с оторочкой из мерзлых трупов на бруствере вдоль траншей.
Чтоб забыть, как Европа к нашим легла ногам,
нам включает Сталин скрежещущий свой орган.
И фельдмаршал главный его - людоед Дубак -
своих белых свирепых спускает на нас собак.
Ласковым светом над водами Эльбы окоп залит,
через поле ведет к фольварку аллея лип,
Генрих фон Штаден - мундир расхристан - верхом летит,
в синем до скрипа небе рассыпан петит,
но уже набрякла над лесом туча, вымочить угрожая.
Лизелотта танцует на празднике урожая...
и внезапно он бьет ее по губам, раздается гром,
лопается перина, наполненная стальным пером,
и пускают всех в переплавку, меха раздувают жар,
и бежали все опрометью, и я бежал
через поле белое, вязкое, как стеарин, как жир,
и по следам - гигантских паук из кровавых жил...
Кособокие избы, полы земляные, вши,
непроезжая грязь от границ. Зеркала души
этой дикой страны отражают то, что внутри:
"дай пожрать" написано в них, "умри";
я привык глядеть на них сквозь прицел,
а вернувшись, что делать мне с прейскурантом цен,
паровым отопленьем, постельным бельем? -
Потому что кровью дрищем мы и блюем.
Мы грызем эрзац в окопах и пьем эрзац,
нам не увидеть Рур, Мекленбург, Эльзас.
Большевик свой тяжелый, слышишь, заводит "Клим",
доберется до наших траншей - раскатает в блин,
на портянки порежет наш полковой штандарт.
Нас и Цоссен вытер уже с актуальных карт.
Бледный свет размазывая по щекам,
мы платить приготовились по счетам -
за него, за бледный неверный, за белый свет
нас убьет Иван и затопчет в снег.
Григорий Петухов
2017
Комментариев нет:
Отправить комментарий