Высокие своды, натертые воском полы.
Золотой орнамент, как паутина, затягивает углы.
Голубой камзол, атласная алая лента, белый парик.
В мечтах ему тридцать - уже не юноша, но еще не старик.
Почему-то еще мелькает в прозрачной рубашечке Лиля Брик.
Она не отсюда, и все же лезет и дразнит взор,
выпуклости тела прекрасней альпийских гор.
Играет военный оркестр. Поет архиерейский хор.
Прекрасный фарфор, столовое серебро.
Седина, которая в голову и бес, который в ребро.
Свое мужское достоинство плюс чужое добро.
Так настоящие русские люди жили, и ты живешь
чистопородно, беспримесно, скучно, ядрена вошь,
где-то за океаном, свобода, делай что хош,
например, славистику преподавай, или пиши
силлабические стихи, дольником не греши.
Паче чумы - верлибр. В нем погибель русской души.
Перед сном мысли сливаются в мутноватый поток.
Не поймешь то ли питерский бал, то ли московский каток.
Ты один. Никто не видит, как дергается локоток
под простыней, выпирающий острым углом.
Жид ударился оземь, обернулся хохлом.
Над кроватью в рамке висит почетный диплом.
Борис Херсонский
2011
Комментариев нет:
Отправить комментарий