Ты/я/он не плачь в темноте

Над холодной землей летя
Беззащитны как эти/те
Каждый будет как бы дитя
Черно-белой мучной зимой
С огоньками в складке одной
Стеклянистый древесный лес
С неба сыплется порошок
Хоть еловый а все же крест
Выпьем что ли на посошок
Вышло времени нам в обрез
Это очень нехорошо
Черноватый стеклянный лес
Раскрошившийся бурый лист
Хромоногий седой лис
Мокрый глаз и холодный нос
Ты/я плачет и видит сны
запеленатый в темноту
руки-ноги лежат тесны
высыхает язык во рту
но однажды приснится сон
что выпрастывается из пелен.
Кто замкнет ободок рук
Тот и станет ему мать
Вот лежит он спеленат/наг
Вот устал он кричать/звать
Выходя из пелен/тел
Разевая кружок рта
Но приходят всегда не те,
Не та.


Мария Галина
2010-e

Не йди, побудь зі мною

Най зникне все, най залишиться тільки ця ніч
Не йди, побудь собою,
Я твою тайну пізнаю із тисяч облич

Боже, як дивно з нами все сталось
Може так просто склалось між нами
Боже, як дивно з нами все сталось
Може так просто склалось, що ангелам вдалось не все

Не йди темної ночі
Ми відкриваєм з тобою Едем навмання
Сльози твої дівочі
Стали перлинами нового світлого дня

Боже, як дивно з нами все сталось
Може так просто склалось між нами
Боже, як швидко з нами все сталось
Може нам так просто здалось, що ангелам вдалось не все? ...

Я благаю – не йди, не йди, не йди, не йди, не йди, не йди

Святослав Вакарчук
2016

В личико зайчика, в лакомство лис,

в душное, в твердое изнутри
головой кисельною окунись,
на чужие такие же посмотри.
В глянцевую с той стороны мишень,
в робкую улыбку папье-маше
лей желе, лей вчера, лей тень,
застывающие уже.
Голыми сцепляйся пальцами в круг,
пялься на близкий, на лаковый блик
под неумелый ликующий крик,
медленный под каблуков перестук.

"Елка"
Григорий Дашевский

Напой мне, Родина, дамасскими губами

в овраге темно-синем о стрижах.
Как сбиты в кровь слова! Как срезаны мы с вами -
за истину в предложных падежах!

Что истина, когда - не признавая торга,
скрывала от меня и от тебя
слезинки вдохновенья и восторга
спецназовская маска бытия.

Оставь меня в саду на берегу колодца,
за пазухой Господней, в лебеде…
Где жжется рукопись, где яростно живется
на Хлебникове и воде.


Александр Кабанов
2004

Городок провинциальный,

Летняя жара,
На площадке танцевальной
Музыка с утра.

Рио–рита, рио–рита,
Вертится фокстрот,
На площадке танцевальной
Сорок первый год.

Ничего, что немцы в Польше,
Но сильна страна,
Через месяц — и не больше —
Кончится война.

Рио–рита, рио–рита,
Вертится фокстрот,
На площадке танцевальной
Сорок первый год.

Георгий Шпаликов
1981

То ливень, то снег пархатый, как пепел домашних птиц,

Гомер приходит в Освенцим, похожий на Аушвиц,
тройные ряды акаций под током искрят едва –
покуда рапсод лопатой сшивает рванину рва,
на должности коменданта по-прежнему – Менелай,
менелай-менелай, кого хочешь – расстреляй,
просторны твои бараки, игривы твои овчарки,
а в чарках – хватает шнапса, и вот – потекли слова.


2

Генрих Шлиман с жолтой звездой на лагерной робе,
что с тобой приключилось, ребе, оби-ван кеноби,
для чего ты нас всех откопал?
Ведь теперь я уже – не костей мешок, не гнилая взвесь,
я совсем обезвожен, верней – обезбожен весь,
что едва отличаю коран и библию от каббал,
от эрзац-молитвы до причастия из картофельной шелухи:
после Освенцима – преступление – не писать стихи.


3

На плацу – огромный каменный конь воскрешён вживую:
приглашаются женщины, старики и дети в новую душевую,
у коня из ноздрей – сладковатые струи дыма –
до последнего клиента, не проходите мимо,
от того и похожа душа моя на колыбель и могилу:
слышит, как они моются, как поют хава-нагилу,
ибо помыслы – разны, а память – единокрова,
для того чтобы прозреть, а после – ослепнуть снова.

Александр Кабанов
"№ 10101968"
2016